Энн Маккефри - Хрустальная певица [= Певцы Кристаллов]
Кажется, Рембол говорил, что запрет делает предмет более желанным? Это правда: обвинения маэстро против Каррика и хрустальных певцов только усилили ее желание. Конечно, она была в таком восторге от интерлюдии с Карриком: роскошная жизнь и развлечения, которые он показал ей, были настоящей приманкой для девушки, имевшей всего лишь скудное содержание и студенческий кредит. Очарование личности Каррика смутило ее, и она безрассудно отшвырнула все ограничения десятилетней никем невознагражденной дисциплины.
Теперь, когда она стояла физически близко к хрустальному источнику, чувствовала эту феноменальную вибрацию в костях и нервах, призыв к самой ее сердцевине, чего никогда не было при общении с музыкой, она укрепилась в своем решении.
Когда она вернулась, одинокая фигура появилась из секции скиммеров. Она заметила, что восемь гнезд пусты. Фигура махнула ей, чтобы она оставалась в скиммере, и быстро забралась к ней. Килашандра вежливо ждала, но человек первым делом проверил регистр скиммера, затем провел руками по бокам машины, ощупал верхний тент, почти не глядя на девушку. Делая заметки в своем блокноте, он что-то бормотал. Дисплей встревожил его, и он, открыв тент, впервые взглянул на Килашандру.
— Вы недолго отсутствовали. Вас вылетело девять человек. Ни с кем ничего не случилось?
— Нет, ничего такого.
Он успокоился.
— Вообще-то я не должен был давать рекрутам сразу девять скиммеров, но больше никто их не требовал.
Килашандра вылезла из скиммера, а служащий ангара задержался на секунду, проведя пальцами по приборной доске, по рычагу, словно одно физическое присутствие Килашандры могло что-то испортить.
— Я пользовалась им очень аккуратно, — сказала она, но он и виду не подал, что слышал.
— Вы Килашандра? — спросил он, закончив осмотр.
Он проворчал что-то и снова посмотрел в блокнот.
— Вы всегда так осматриваете машину после использования? — спросила Килашандра.
Он не ответил. Не из-за ее ли низкого ранга-рекрута? Внезапное возмущение заслонило безмятежную ясность, которую она получила в Ряду. Она тронула его за плечо и повторила вопрос.
— Всегда. Это моя работа. Некоторые из вас чертовски небрежны и задают мне лишнюю работу. Не обижайтесь, таковы мои обязанности, и они необходимы.
Громкий вой из служебных отделов испугал Килашандру, но человек из ангара и ухом не повел. Только тогда она поняла, что он глух. Второй душераздирающий вой заставил ее поморщиться, но человек никак не отреагировал. В данном случае глухота была благословением.
Последний раз погладив вернувшийся скиммер, человек полез проверять другой, не обращая более внимания на Килашандру, словно она перестала существовать. Она смотрела на него. Неужели его работа, его преданность сохранению скиммеров подавила интерес к людям? Если она получит от симбионта глухоту, неужели и она станет настолько равнодушной к ним?
Килашандра пошла по ангару, все время опасаясь, что ремонтируемая машина опять взвоет. Она отказалась от музыки как карьеры, но никогда не услышать ее снова? Она содрогнулась от одной такой мысли.
На Фьюерте она была так уверена, что у нее будет блестящая карьера солистки: не лучше ли не быть так дьявольски уверенной, что она станет хрустальной певицей, и подумать об альтернативной профессии? Ведь все может случиться, чем черт не шутит.
Ей почему-то не захотелось идти в рекрутскую гостиную, не хотелось слышать отчеты тех восьми, кто вылетел на скиммерах из гильдейского комплекса. Она хотела остаться одна. Уйти в себя, вспомнить край Ряда было полезно после встречи с человеком из ангара.
Девушка быстро вышла из ангара в ветер. Небо на западе стало темнеть. Она остановилась, полюбовалась закатом и поспешила дальше. Она не хотела, чтобы ее увидели вернувшиеся после полета на скиммерах. Дойдя до конца длинной стороны комплекса, она поднялась на низкий холм, где от кустиков поднимался теплый пряный запах. Она прислушалась к поднявшемуся ветру не только ушами, но и всем телом, надеясь снова почувствовать ту связь тело-ощущение-звук. Ветер нес примесь соли и холода, но проходил мимо Килашандры к востоку совершенно беззвучно.
Небо уже стало совсем темным, появились первые звезды. Надо изучить астрономию Беллибрана, подумала Килашандра. Странно, что об этом не упоминалось в лекциях по метеорологии. Может, было намеренно опущено, поскольку это знание не могло быть немедленно применено к тренировке рекрутов.
На севере-востоке поднялась Шагналах, средняя луна медового цвета. Она как бы отползла от более мощной Шанкилы и словно стараясь избежать беспорядочных посягательств Шилмора. Килашандра усмехнулась: Шанкил символизировал Рембола, а Шиллаун, стало быть, Шилмор. Шанганах был лишним и избегал двух других до тех пор, пока неумолимая сила не толкала его между них и Пассоверу.
Шанганах, бледно-серебристый, поднялся выше и освещал путь Килашандре, пока она поднималась на гребень холма и думала, что могла бы бесцельно брести так всю ночь. В Музыкальном Центре на Фьюерте к студенческим выходкам относились терпимо, но здесь — дело другое, здесь старый глухой служитель ангара гораздо больше заботится о машинах, чем о людях, пользующихся ими.
Она повернулась, поглядела на приземистый корпус Гильдии. Она не представляла, насколько велик комплекс, и что на поверхность лишь малая его часть, но сделала вывод, что самые лучшие квартиры находятся глубоко под землей.
Чувство изолированности, полного одиночества, высшего уединения нравилось ей, как и различные запахи, приносимые ветром. На Фьюерте всегда создавалось впечатление, что вокруг люди, которые смотрят, если не открыто наблюдают, вторгаются в ее сознание, посягают на ее право быть одной. И она вдруг поняла ярость Кариганы. Если эта женщина работала в космосе, она наслаждалась таким же чувством уединения. Ей не нужно было учиться избегать нежелательных контактов. Но даже и поняв кое-что насчет нелюдимого характера Кариганы, Килашандре все равно не хотелось бы подружиться с ней.
Приятно сознавать, что здесь, на Беллибране можно гулять ночью в полной безопасности. Это возможно лишь на очень немногих мирах Федерации Планет.
Она встала, отряхнула брюки и пошла вокруг громадного комплекса Гильдии. Наконец она достигла переднего фасада здания. Величественный входной холл нес щит Седьмой Гильдии в кристалле, сверкающем в темноте. Высокие узкие окна, выходящие на юг, не отражались на первом уровне и казались совершенно темными. Интересно, подумала она, чьи ставки так низки, чтобы жить над землей? Работников питания?
